Война за "Асгард" - Страница 77

— Хитрость по отношению к неверным угодна Аллаху, — неожиданно перебил его Юсуф аль-Акмар. — Не говорилли сам Мохаммед: “Война — обман”?

Вот так дядя, озадаченно подумал ас-Сабах. Подобрал все же подходящую цитатку. Но почему он выступил в мою защиту?

“Глупый ты человек, Джингиби, — услышал он чей-то насмешливый голос, подозрительно напоминающий голос Айши. — Если министр двора решил помочь тебе, то только потому, что ты допустил какую-то грубую ошибку. Возможно, настоящий ибн-Сауд не стал бы оправдываться, а может, не в его привычках доказывать свою правоту клятвой. Где-то ты оступился, импер-сонатор, и единственный человек, знающий, кто ты на самом деле, пришел на помощь — но не тебе, как ты опрометчиво решил, а своему истинному королю”.

— Юсуф прав, уважаемый ар-Рахман, — ас-Сабах выразительно покачал головой. — Война — обман, а наш джихад не перестает быть войной, даже если это не джихад меча, а джихад сердца. Я принял условия наших партнеров, но сделал это так, что Аллаху не за что упрекнуть меня. Что же касается миллионов братьев, которые могут усомниться в моей вере, то убедить их в неизменности нашего пути — скорее твоя задача, Правдивый Зийяд. Ты имеешь больше власти над душами людей, чем я — над их телами. Так употреби свою власть к нашей пользе, и хватит об этом.

Зийяд ар-Рахман хотел что-то возразить, но, встретив тяжелый взгляд министра двора, только поджал тонкие губы. Так, с облегчением подумал ас-Сабах, одна проблема вроде бы решена… правда, не без помощи аль-Акмара. Хотелось бы знать, стоит ли мне и в дальнейшем рассчитывать на его благосклонность…

— Следующая новость в равной степени касается нас всех. Идя навстречу просьбам наших хозяев, я согласился посетить объект “Толлан” в Центральной Азии. Завтра в полдень мы вылетаем к Стене, на базу “Асгард” С нами полетят три телохранителя и офицер связи. Прочие члены делегации остаются в Хьюстоне и будут ждать нашего возвращения. В наше отсутствие полномочия главы делегации возлагаются на министра двора Юсуфа аль-Акмара.

Интересно, подумал ас-Сабах, у кого из присутствующих изменится при этих словах выражение лица? Гафири удивлен — похоже, его сегодня удивляет решительно все. Касим не реагирует никак — по-видимому, до сих пор пребывает на вершине блаженства, доступного лишь аналитику, прогноз которого внезапно совпал с реальными событиями. И без того тонкие губы имама превратились в две бледные ниточки — в канун главной ночи Рамадана королю следует молиться в святых местах, у черного камня ал-Кабы в Мекке или в Мечети Пророка в Медине, а не посещать величайшую в истории человечества тюрьму. Аль-Акмар выглядит так, будто сбылись его самые мрачные предчувствия — что ж, в каком-то смысле он прав. Бен Теймур отрешенно глядит куда-то сквозь толстого советника по экономическим вопросам — наверное, просчитывает, кого из телохранителей выделить для завтрашней поездки. А вот шейх Абдул… да, шейх Абдул впервые проявил какие-то признаки жизни.

Старик пожевал губами, раздул крылья орлиного носа, отчего сетка морщин, бегущих от уголков глаз к губам, задвигалась словно паутина, прогибающаяся под тяжестью паука, и выплюнул наконец вопрос:

— Кто позвал тебя к Стене неверных, Хасан?

Король предупреждал ас-Сабаха, что от шейха можно ожидать чего угодно. Он единственный называл ибн-Сауда по имени, не утруждая себя титулами, и даже министр двора вынужден был с этим мириться За стариком стояли многочисленные и влиятельные племена Новых территорий, контролировавшие все водяные скважины горных хребтов Йемена и сеть опреснителей на побережье Омана, и ссориться с ним было опасно. Забавно, подумал ас-Сабах, король боялся, что я могу ненароком обидеть старого шейха и испортить ему отношения с горными кланами, а на самом деле все выходит совсем по-другому. Если я правильно истолковал намеки Иеремии Смита, его агенты в Эр-Рийяде готовы посадить на трон Сауда кого-то из молодых принцев. Если с королем что-то случится… или, точнее, когда с королем что-то случится, к власти придет человек, беспрекословно подчиняющийся приказам из Хьюстона. По словам самого короля, план “Халиф” в такой ситуации предусматривает назначение его двоюродного брата Мусламы регентом при малолетнем принце Сулеймане. Может быть, это и неправда — Хасан ибн-Сауд слишком любит планы внутри планов, — но, во всяком случае, похоже на правду. Муслама — человек суровый и религиозный; он редко выезжает из страны и не очень-то жалует Белое Возрождение. Сулейману сейчас восемь лет, и вряд ли он тот самый принц, на которого делает ставку Хьюстонский Пророк. Но он — наиболее легитимный наследник, поэтому, прежде чем передать трон Аравии своему ставленнику, люди Иеремии Смита, скорее всего, попробуют убрать Сулеймана. И вот здесь-то мне может очень пригодиться шейх Абдул…

Он поймал себя на том, что уже не отделяет проблемы короля от своих собственных. Что ж, в каком-то смысле это даже хорошо — значит, имперсонация удалась. Но, думая о маленьком принце Сулеймане, ас-Сабах все время видел перед собой лица своих дочерей — Фирузы и Лейлы. Где они сейчас ? Сдержал ли король свое слово ? И способен ли он оценить дар, который я собираюсь ему преподнести?

— Достопочтенный шейх, — произнес ас-Сабах, глядя прямо в старческие слезящиеся глаза, — меня позвали те, от кого зависит мир и спокойствие на земле Аравии.

Прозрачней я не мог выразиться, подумал он. Понял меня старик или нет? Ему показалось, что по бесстрастному лицу Аб-дула ал-Хури вроде бы пробежала легкая тень. Ты должен понять, взмолился ас-Сабах, ты прожил такую прорву лет, что хватило бы на троих, ты просто обязан был научиться видеть смысл несказанного…