Война за "Асгард" - Страница 285

285

— Ты заблудился в потемках или просто боишься темноты ?

— Приношу вам свои глубочайшие извинения, сенсей, — поклонился Танака. — Меня задержали… к тому же мне пришлось спускаться по лестнице.

— Оставь свои жалкие оправдания при себе, — заявил Хосокава. — Если хочешь знать, я каждый день спускаюсь пешком до самого основания “Иггдрасиля” и поднимаюсь обратно.

— Неужели, сенсей? — вежливо изумился Танака.

— Ну хорошо, — ворчливо признался мастер, — допустим, поднимаюсь я не каждый день. И не на самый последний этаж… Все равно это тебя не оправдывает.

— Я должен еще раз просить у вас прощения, сенсей. — Доктор почтительно опустился на колени рядом с неподвижным мастером Хосокава. — К сожалению, я столкнулся с непредвиденными проблемами и вынужден пропустить сегодняшнюю тренировку.

— Врасплох можно застать только того, кто не готов, — назидательно произнес учитель. — Настоящего воина врасплох застать удается очень редко… почти никогда. Впрочем, я не раз говорил тебе, что ты далек от того, чтобы называться настоящим воином.

— Вы, как всегда, правы, сенсей. Я не могу обрести безмятежность духа. Я не чувствую гармонии в себе и в окружающем мире. Я…

Мастер Хосокава, не переставая созерцать иероглиф “эй”, выбросил вбок сухую жилистую руку и сильно ударил доктора в лоб. Танака покачнулся, но устоял на коленях.

— Слишком часто повторяешь это дурацкое слово, — объяснил учитель.

— Я, я, я… Один варварский поэт в старые времена сказал:

Я, повторенное многократно, Не более чем пустой звук. Смотрю на себя, седого, Мудрого, как змея, И плачу слезами ребенка

— Мне знакомы эти стихи, — кивнул Танака. В те редкие минуты, когда память возвращалась к ней, Радостина Божурин иногда повторяла строчки давно забытых поэтов, преимущественно славянских. Процитированное мастером Хосокава стихотворение звучало в ее устах совсем по-другому, но сенсей не знал ни одного языка, кроме родного японского.

— Тогда ты тем более глуп, — безжалостно констатировал учитель. — “Я” — это такая же иллюзия, как и все вокруг. Ты позволяешь иллюзии мира подчинять иллюзию собственного “я” и блуждаешь в лабиринте, из которого нет выхода.

— Если из него нет выхода, то как я могу выйти за пределы иллюзии?

— Пройди сквозь стену, — сказал сенсей и снова ударил Та-наку. На этот раз удар пришелся по затылку. Несмотря на то что твердая ладошка учителя едва коснулась головы доктора, тот охнул и упал на пол.

— Теперь иди, — приказал мастер Хосокава. — Ты знаешь, что нужно делать.

Если бы, мрачно подумал Танака, поднимаясь и отряхивая штаны-хакама. Вы, сенсей, верно, воображаете себя легендарным наставником древности, который мог одним пинком помочь ученику достичь просветления. Но то ли я такой бездарный ученик, то ли вы слишком доверяете рассказам о деяниях давно ушедших учителей, только я по-прежнему не понимаю, что мне следует делать.

— До чего же ты бестолков! — в сердцах вскричал мастер Хосокава. Танака с испугом посмотрел на него — старик, конечно, всегда отличался проницательностью, но в чтении мыслей до сегодняшнего дня замечен не был. — Нерешительность сквозит в каждом твоем движении! Сообрази наконец, что значение имеет не то, что ты делаешь, а то, что происходит вокруг тебя. Все движется своим чередом, все устраивается в соответствии с вселенской гармонией, но ты упрямо не хочешь этого видеть!

— Простите, сенсей, — возразил Танака упрямо, — но вчера вы посоветовали мне избавиться от подарков на Праздник Очищающего огня. К несчастью, я не последовал вашему мудрому совету, и это привело ко многим огорчительным последствиям. Неужели вы и в этом способны увидеть гармонию?

Учитель фыркнул, мгновенно став похожим на сердитого кота.

— Разумеется, глупец! Перестань наконец дергаться, словно кукла на веревочках, и ты поймешь, что иллюзия внешнего мира неизбежно приходит в состояние гармонического равновесия с твоей внутренней сущностью просто потому, что мир, который ты видишь, существует только в твоем воображении!

— Хорошо, — сдался Танака, — допустим, что все это так и есть. Но нет ли у вас простого ответа на вопрос: как мне следует поступать дальше ?

— Есть, — сказал мастер Хосокава и хихикнул. — Иди и как следует опростай свои кишки, а то в них скопилось слишком много дерьма.

— Сенсей! — укоризненно воскликнул Идзуми, но старик не обратил на него никакого внимания.

— Или займись любовью со своей женщиной, или напейся саке… Все, что ты сделаешь, будет иметь примерно равный смысл, так к чему изводить себя напрасными сомнениями ?

— Позвольте поблагодарить вас, сенсей, — желчно сказал Танака. — Теперь мой разум наконец просветлен.

Хосокава не отреагировал на его иронию. Он даже не повернул головы, продолжая смотреть в стену. Танака еще раз поклонился и, пятясь, чтобы не поворачиваться спиной к учителю, покинул до-дзе.

Значит, к чему изводить себя сомнениями? — передразнил он старика. Что ж, если поверить в то, что англичанин из АБТ послан мне провидением, а Мнемон вроде бы на это и намекал, остается только смириться и продолжать всячески ему споспешествовать. А если дело неожиданно кончится для меня тюрьмой, всегда можно утешить себя тем, что решетки на стенах — не более чем иллюзия…

Продолжая мысленно спорить с мастером Хосокава, Танака поднялся к себе, чтобы принять душ и переодеться в чистое. Анна, разумеется, еще спала — она вообще оказалась совой, ложилась поздно, порой, когда доктор работал в лаборатории по ночам, спускалась на первый уровень “Асгарда”, чтобы поплавать в бассейне. Танака не слишком одобрял эти прогулки, но не препятствовал ей. В конце концов, Анна слишком долго была лишена возможности плавать в безопасной для здоровья воде.

285