Война за "Асгард" - Страница 240

240

Он так охотно и подробно отвечал на мои вопросы, что я невольно насторожился. И не зря. Нет, господин Торквемада так настойчиво зазывал меня в гости не для того, чтобы показать мне видеозапись двадцатилетней давности, и даже не для того, чтобы выпить со мною хорошего виски с острова Юра.

— Тут-то мы и подходим к самому интересному, — заявил он, щедро наполняя мой бокал (боюсь, я все же не удержался и прикончил первую порцию). — А именно к террористам.

И он со значением на меня посмотрел. Если бы я входил в какую-нибудь экстремистскую организацию, то проницательный, препарирующий душу взгляд полковника наверняка заставил бы меня признаться во всех своих прегрешениях. К несчастью для Торквемады, мои грехи — как прошлые, так и будущие — не представляли большого интереса для службы безопасности базы “Бакырлы”.

— Да, — проговорил я, изо всех сил пытаясь придать себе умный вид.

— Терроризм — это страшый бич. Надеюсь, у вас здесь нет проблем с терроризмом.

Полковник пружинисто поднялся и снова странно взглянул на меня — на этот раз с высоты своего немаленького роста.

— Именно об этом я и хотел бы с вами потолковать. Не возражаете, если я вас кое с кем познакомлю?

И, прежде чем я успел хоть как-то отреагировать, нажал кнопку звонка.

И опять действительность оказалась намного скучнее, чем нарисованные моим воображением картинки. Я ожидал, что в дверь ворвутся звероподобные громилы в камуфляже, скрутят мне руки и начнут истязать, выпытывая, кто из моих сообщников-террористов надоумил меня утопить бэдж в бокале с вином. Вместо этого я увидел молодого человека с благородными чертами лица, одетого по последней европейской моде. Он вошел в кабинет уверенным шагом преуспевающего бизнесмена и направился прямо к моему креслу, но намерения у него вроде бы были не агрессивные.

— Позвольте вас представить, — молвил Торквемада, отступивший куда-то в тень, — Сантьяго де Мондрагон, знаменитый писатель.

Мне пришлось выбраться из кресла и пожать руку молодому человеку. Ладонь у него оказалась теплая и сухая, а это всегда производит благоприятное впечатление.

— Очень, очень рад знакомству с вами, господин Мондрагон, — проникновенно произнес он (с акцентом уроженца Лондона). — Гарольд Статхэм-Пэлтроу, Агентство по борьбе с терроризмом.

Я удивился. Всем нам, разумеется, приходилось слышать про эту контору, но многие ли могут похвастаться, что видели живого абэтэшника? Я, во всяком случае, до сегодняшнего дня не мог.

— Вы, вероятно, удивлены, — проницательно заметил Гарольд как-его-там. — К сожалению, присутствие на Большом Хэллоу-ине сотрудников нашей организации не случайно. Могу ли я рассчитывать, что этот разговор останется между нами?

Долгие годы общения с буквоедкой Эстер приучили меня формулировать фразы максимально точно. Я покачал головой.

— Увы, дорогой как-вас-там (Статхэм-Пэлтроу — любезно подсказал молодой человек). В комнате, кроме нас, находится еще как минимум один человек. Стало быть, разговор неизбежно станет достоянием по меньшей мере троих.

— Что значит “как минимум”? — поинтересовался Торкве-мада, оглядываясь по сторонам. Видимо, он не понял моего тонкого иберийского юмора.

— Это значит, что я не знаю, сколько народу вы спрятали за портьеры, — пояснил я. — И не понатыканы ли здесь повсюду микрофоны.

Чайльд-Гарольд неожиданно развеселился.

— Ну, разумеется, понатыканы, господин Мондрагон. Какая же безопасность без тотального наблюдения? Нет, я имел .в виду прежде всего ваших товарищей по делегации.

Интересно, к чему это ты клонишь, живчик, подумал я мрачно и кивнул.

— Не беспокойтесь. Я не любитель выдавать чужие секреты.

— Ну и прекрасно, — обрадовался он. — В таком случае должен вас предупредить: среди членов вашей делегации скрывается террорист, агент Подполья, задача которого — уничтожить базу “Асгард”. Вы, конечно же, при этом тоже погибнете. Во всяком случае, так предусмотрено планом.

Вид у него при этом был на редкость жизнерадостный. Таких людей хорошо приглашать читать прощальное слово на похоронах.

— И кто же этот мерзкий двурушник? — поинтересовался я. — Вы, конечно же, знаете его имя?

— Увы, — развел руками Чайльд-Гарольд. — Слишком много подозреваемых. Честно говоря, господин Мондрагон, подозреваются буквально все…

— Включая и меня? — спросил я, стараясь сохранять спокойствие. Что-то подсказывало мне, что, несмотря на несерьезный вид, молодой человек не шутит. Он радостно улыбнулся.

— Нет, как раз исключая вас, уважаемый Мондрагон. Это одна из причин того, что мы с вами здесь сегодня разговариваем. Мы проанализировали всю вашу жизнь от рождения до появления на борту “Грома Господня” и, смею надеяться, знаем о вас все. Вы, безусловно, не образец законопослушного гражданина, но и не террорист. Кроме того, вы писатель, а писатели обычно не становятся террористами — вся необходимая для этого энергия уходит в книги…

— Савинкофф, — сказал я. Он удивленно поднял брови.

— Прошу прощения?

— Борис Савинкофф, русский. Знаменитый террорист и весьма талантливый литератор.

Чайльд-Гарольд задумчиво посмотрел на меня.

— Ничего о нем не слышал. Впрочем, исключения лишь подтверждают правило. И все-таки, господин Мондрагон, я немного не понимаю — вы что, недовольны тем, что мы исключили вас из списка подозреваемых?

— Отнюдь. Просто хотел бы понять, какими критериями вы пользуетесь, определяя потенциального террориста.

240