Война за "Асгард" - Страница 173

173

— Никакого допроса не будет, — решительно сказал он. — Мой сын — гражданин Европейского Союза и свободный человек с индексом В-10, а не какой-нибудь иммигрант. К тому же он несовершеннолетний, поэтому все вопросы, которые вы собираетесь задать ему, придется задавать мне, только не думаю, что Высокий представитель обрадуется, узнав, какой унизительной процедуре подвергся европейский литератор с мировым именем, прибывший в Хьюстон по его личному приглашению.

Поразительно, как ему удалось произнести столь длинную речь. Веснушки офицера иммиграционной службы медленно тонули в пунцовой краске негодования. Дана быстро наклонилась к ней и зашептала что-то на ухо. Рыжая продолжала наливаться кровью, приобретая удивительное сходство с москитом. Сантьяго захотелось изо всех сил хлопнуть ее рукой прямо по фуражке, чтобы проверить, лопнет она или нет, но тут Дане, наконец удалось найти какие-то неопровержимые аргументы, и рыжая капитулировала.

— Ладно, мистер Толстоевский, — сказала она, неодобрительно покосившись на Мондрагона. — Добро пожаловать в столицу мира, но не забывайте, что здесь вы всего-навсего иностранцы. Забирайте ваших гостей, мисс Янечкова.

Оказавшись за пределами зоны спецконтроля, Сантьяго повернулся к своей спасительнице и с галантностью истинного кабальеро произнес:

— Сеньорита Дана, у меня нет слов, чтобы выразить ту признательность, которую мы с моим сыном к вам испытываем. Позвольте вашу ручку, сеньорита…

— Нет-нет, — быстро сказала Дана, пряча руки за спину. — Простите, господин Мондрагон, но я не люблю, когда мне целуют руки.

— Как грустно! Прекрасная сеньорита, лишая меня одной милости, не откажите в другой…

— Смотря чего вы хотите. — Дана озорно улыбнулась, и на миг Сантьяго показалось, что перед ним стоит ровесница Ивана. — Я никогда не ставлю подпись под документом, пока не дочитаю его до конца.

— Не зовите меня больше “господин Мондрагон”. Для вас я Сантьяго, а если это имя кажется вам слишком длинным, можете звать меня Санти. Ну как, согласны?

— Только в том случае, если вы перестанете обращаться ко мне “сеньорита”. Просто Дана, о'кей?

Сантьяго поймал ее руку и с чувством пожал. Кожа у нее оказалась очень гладкая и горячая, похожая на нагретый солнцем янтарь.

— Великолепно, Дана! Разрешите представить вам моего приемного сына Ивана. Иван, это Дана Янечкова, помощник одного весьма высокопоставленного лица и наша добрая фея-избавительница.

— А, вы из России. — Дана протянула смущенному Ивану тонкую ладошку. — Я видела ваше досье. Ну, надеюсь, вам здесь понравится. А теперь, если не возражаете, я отвезу вас в Центр Паломника и представлю своему шефу.

— Дана, — проникновенно сказал Сантьяго, — покажите мне, где в этом аэропорту можно купить бутылочку холодного пива, и я готов следовать за вами хоть на край света.

— Нет проблем, — совершенно не удивившись, кивнула Янечкова. — Рядом со стоянкой есть открытый бар с добрым десятком сортов пива. Но должна вас предупредить: все пиво в Хьюстоне — безалкогольное. Добро пожаловать в город сухого закона, Сантьяго.

В груди Мондрагона похолодело.

— Вы шутите, — неуверенно проговорил он. — Черт побери, это невозможно..

— Пророк не одобрял пьянства, — объяснила Дана. — В пределах Хьюстона за распитие спиртных напитков на улице вас ждет штраф в тысячу долларов, а в пригородных забегаловках виски дороже чистой воды. И, кстати, ругаться на улице тоже запрещено — вас оштрафуют долларов на триста, так что советую держать себя в руках.

Как я мог забыть об этом, подумал Сантьяго. Я же сам писал про возникновение идиотской традиции в своей “Заре”. Когда Белое Возрождение только набирало силу и толпы фанатиков стали стекаться в Хьюстон, чтобы послушать речи Дэвида Финча и проповеди Иеремии Смита, Пророк запретил приходящим к нему пить спиртное и курить табак. Кто бы мог подумать, что этот варварский обычай просуществует столько лет…

— Прелестное местечко, — стараясь скрыть свое потрясение, сказал он. — Надо полагать, что в том месте, куда мы сейчас направляемся, бар в номере тоже не предусмотрен.

— Особенно в том месте, — заверила его Дана. — Это же Центр Паломника, а не салун на Диком Западе. Но могу вас обрадовать — на приеме, который состоится сегодня вечером, будет представлен огромный выбор самых изысканных вин мира.

“Дожить бы еще до вечера”, — хмуро подумал Мондрагон. Затея с поездкой в Хьюстон нравилась ему все меньше и меньше.

Всю дорогу до Центра Паломника он мужественно сражался с подступающими к горлу приступами тошноты и думал только о том, как бы окончательно не опозориться перед Даной Девушка вела вингер уверенно, по-мужски, смело ныряя под серебристые арки небесных мостов и легко огибая мчащиеся навстречу машины. Каждый вираж заставлял Сантьяго набирать полную грудь воздуха и до боли сжимать кулаки — только так ему удавалось удержать в себе все, что он так неосмотрительно выпил этой ночью. Он почти не обращал внимания на холодную фантастическую красоту Хьюстона, на мелькавшие за стеклом кабины зеркальные башни и зиккураты, на видневшиеся в отдалении огромные тарелки радиотелескопов Центра управления полетами космического агентства Североамериканской Федерации. Наконец вингер описал широкую дугу над медленно несущей свои воды к океану рекой и пошел на посадку. Сантьяго, из последних сил сдерживая дурноту, посмотрел вниз — там громоздились массивные постройки из красного кирпича, похожие одновременно и на старые заводские корпуса, и на средневековую цитадель какого-нибудь воинственного ордена.

173